В студии включили телефонные линии, и телезрители массово жаждали вслух высказать свой восторг или умолить о личной встрече с магом и сеансе исцеления. Дозвониться было почти невозможно, и все-таки счастливчики прорывались.

– Мы вас слушаем, – повторял уставший ведущий в начале каждого включения и с благоговейным лицом поддакивал и кивал хвалебному потоку и разрывающим сердца мольбам.

– Мы вас слушаем, – сказал он в очередной раз.

– Меня слышно? – спросил слабый женский голос.

– Да-да, говорите, если у вас есть что сказать.

– У меня есть, – подтвердила она. – Вот вы тут все хвалите его, а я скажу, что он никакой не праведник и не посланник Бога. Он злодей. Он меня изнасиловал.

У ведущего слегка покосилась челюсть.

– Врет, она врет! – скандировал зал. А Клара так лично была готова вцепиться лгунье в горло и вырвать оттуда куски мяса в наказание за клевету и посягательства на святые чресла.

– Что вы скажете в ответ на такое обвинение? – робко спросил ведущий, задирая голову к сидящему на троне.

Тот казался совершенно невозмутимым.

– Что я скажу? – усмехнулся он. – Я скажу, что ко всему божественному всегда липли блудницы, непорочные девы и юродивые. Эта женщина сумасшедшая.

– Это неправда! – начала было кричать женщина на телефонной линии, но связь с ней обрубили.

И уже через пять минут всю студию охватило какое-то невероятное беспрецедентное неистовство, и люди начали бросаться ниц, как и предсказывал когда-то 22-й.

Он сам стоял сбоку от сцены и улыбался одними губами. Все пророчества его учителя воплощались на глазах. На его исцеленных глазах. Все происходило в соответствии высшему замыслу.

И только Кирочка прислонилась к стене и плакала. Ей было так страшно, так несказанно жутко, как никогда еще прежде во всей ее недлинной пока жизни.

Клара же лежала на полу вместе со всеми, и в кармане ее жалко попискивала никем – даже бывшей глухой, еще очень чуткой к новым звукам – не слышимая рация.

Нет, на самом деле Клара не лежала, а медленно подползала все ближе и ближе к подиуму. За этого мужчину на троне она легко могла бы отдать собственную жизнь или отнять чужую.

– Звонок отследили? – спросил целитель после шоу у одного из своих помощников – человека пожилого, мрачного, с совершенно одеревеневшими мышцами лица.

– Да, – коротко ответил тот.

– Тогда ты знаешь, что делать.

– Знаю.

И одеревенелый человек покинул толпу, чтобы отправиться по одному, по удачному стечению обстоятельств довольно близкому, адресу.

Там жила одинокая женщина, которая когда-то любила черешню.

Ее муж несколько лет назад был сожжен в крематории. Ее единственная дочь подалась в рекламу и не звонила матери уже года полтора.

Рекламный ролик с ее участием часто крутили по этому каналу, вот почему когда-то любившая черешню женщина включила это проклятое шоу.

А когда увидела лицо выступавшего там чародея, то схватилась за сердце и начала метаться по комнате.

Это был он, так и не обернувшийся тогда насильник. Отец отнятого у нее ребенка. Причина всех ее несчастий в этом мире.

Она обязана была позвонить и сказать людям правду. Набирая номер раз за разом, она чувствовала, что это, может быть, станет ее лучшим делом за всю никчемную жизнь. И она не отчаивалась, как другие зрители, слушая эти безостановочные сигналы «занято». Она звонила и звонила как заведенная, как превращенная в телефонное сердце. И дозвонилась. Ведь есть же все-таки справедливость на небесах и на земле – она просто не могла не дозвониться.

Но в результате они зажали ей рот. Они отключили ее и не дали убедить публику в своей правоте. Они выставили ее на посмешище.

И сейчас она сидела на своей крохотной кухоньке и, бессмысленно таращась в пространство, сжимала пустую чайную чашку.

Сидела долго, с полчаса или даже больше, как вдруг в дверь позвонили.

Она с трудом сбросила с себя это странное оцепенение и пошла открывать.

Не сразу, естественно, а сначала поинтересовавшись, кто там.

– Я коллега вашей дочери, – ответил мужской голос. – Она сильно разбилась на съемках, сейчас находится в больнице и хочет видеть мать.

– Доченька моя! – всплеснула руками бывшая любительница черешни и распахнула дверь настежь.

Там стоял угрюмый человек с полумертвым лицом. Но не это лицо увидела она, а черное дуло пистолета, направленное ей прямо в лоб.

– За что? – шепнула она, облизнув губы, и упала навзничь.

Он сделал еще несколько контрольных выстрелов и спокойно ушел.

И никто из соседей ничего не слышал. Потому что их телевизоры, в которых совсем недавно происходили самые настоящие чудеса, продолжали работать на полную громкость.

Теперь у всех в стране были номера.

Сначала это казалось немного неудобным, потому что паспортная система привыкла оперировать совсем иными данными. Но потом работники министерства внутренних дел нашли выход: просто добавили к каждому имени еще и число. И со временем первые уже стали необязательны: назови номер – и то, как тебя зовут с рождения, автоматически высветится в анкете, медицинской карте, пенсионном бланке, да где угодно.

Введение номеров прошло особенно успешно не только из-за жажды самих граждан выслужиться перед новыми политическими лидерами и кумирами, но и из-за системы поощрений: чем быстрее ты обзаводился числом, тем больше льгот получал при покупке товаров и при получении зарплаты.

Чем меньшим номером ты обладал, тем больше имел шансов на обретение престижной работы или получение ипотеки и прочих необходимых в жизни каждого вещей.

Это значило, что человек по прозванию 800-й мог претендовать на работу в правительственных учреждениях и в медиабизнесе. Человек под номером 3 000 000-й посчитал бы счастьем чистить городские фонтаны.

Скоро к этим нововведениям привыкли, потому что просвечивала в них особая гармония простоты: теперь все житейские ситуации можно было решать в соответствии с номерами их участников.

Например, захочешь дать по морде человеку, узнай его номер: за 3000-го посадят, за 5 000 000-го поблагодарят, как за санитарную службу. Еще и грамоту почетную дадут.

А как узнать номер наверняка?

В первом году от начала нового культа это было реальной проблемой, но теперь совершенно утряслось: все были обязаны носить значки со своими номерами, прикрепленными к одежде, напоказ.

– Значок украсть можно и использовать для видимости, – сказал на последнем заседании кабинета министров один из них, обладатель двузначного номера.